Заместитель гендиректора Концерна "Радиоэлектронные технологии" рассказал о технологиях ведения радиоэлектронной борьбы.
Почему невозможна прослушка главы государства? Как наши военные самолеты превращаются в невидимок? В какие ловушки попадают спутники-шпионы и отчего теряют бдительность наземные радары и авиасистемы? Сегодня, в условиях глобального информационного противостояния большое значение имеют передовые технологии радиоэлектронной борьбы. Завесу тайны «Российской газете» приоткрыл доктор технических наук, замгендиректора КРЭТ, генеральный конструктор России по системам РЭБ Юрий Маевский.
– Радиоэлектронная борьба – один из ключевых элементов современных войн. Как это происходит?
– Это воздействие радиоизлучениями (радиопомехами) на радиоэлектронные средства систем управления, связи, разведки и оружие противника. И защита своих систем.
При этом воздействие может быть силовым, когда помехами подавляется радиолокационная станция, которая перестает «видеть» объект, а может быть программно-техническим (кибернетическим), когда поражается программное обеспечение систем управления войсками или оружием. В обоих случаях противостоящая сторона лишается возможности применения оружия. В итоге – спасенные жизни.
Но сегодня мы живем в широком спектре излучений, создаваемых как мобильниками, так и локаторами, поэтому все чаще приходится говорить о защищенности собственных информационных ресурсов. При этом информация становится таким же ресурсом, как газ, нефть и уголь.
– Интеллектуальное подавление – это?..
– …увести человека, самолет, автомобиль, технику в нужную сторону таким образом, что, следуя указаниям, они сами того не замечают.
Сегодня развернута и действует мощная космическая группировка, система радиолокационной разведки и дистанционной съемки Земли, которая следит, куда мы ходим, что делаем, чем занимаемся.
– Как не стать объектами слежки?
– В Интернете все оставляют следы, по которым можно найти любого. Но тотально следить за гражданами, которые занимаются простыми вещами и соблюдают правила социума, нецелесообразно.
В первую очередь объектами электронной слежки становятся специалисты, должностные лица. Но это люди совершенно другого уровня, и они также находятся под электронной защитой.
– Две трагедии с пассажирскими «Боингами» в прошлом году. К этому могли быть причастны методы РЭБ? По слухам, технологии, которые позволяют проникать в систему управления авиалайнеров, разработаны и применяются на практике.
– Слухов и версий много. Но вряд ли можно говорить в этом случае о применении каких-либо систем и средств РЭБ. Да, действительно, на всех самолетах гражданской авиации применяются спутниковые навигационные системы: западные – GPS, «Галилео», российская – ГЛОНАСС. Создание помех этим системам возможно.
В случае появления помех экипажи обязаны сообщать о них. Как известно, никаких докладов от экипажа по этому вопросу не поступало. Кроме того, все системы троекратно дублируются, в том числе на самолетах такого класса устанавливается абсолютно не подверженная помехам инерциальная навигационная система.
Говорить о каких-либо других воздействиях способами РЭБ на системы управления «Боингом» вряд ли стоит. Современные пассажирские самолеты достаточно защищены от разного рода электромагнитных излучений, пусть даже и большой мощности.
– Компьютер в случае экстремальной ситуации может привести машину в ближайший аэропорт и посадить ее?
– Сделать машину дистанционно управляемой вполне возможно. Но речь идет о том, что всегда есть должностное лицо, которое принимает решение.
Правила написаны в авиации кровью. Почему летчикам дается право на посадку в сложных метеоусловиях, приняв решение лично? Потому что человек является самым оптимальным фильтром. А наземная система должна быть жестко закрытой, помехозащищенной, безотказной. И к ней надо допускать только специалистов высочайшего уровня.
Ведь перехват такой системы может сыграть в обратную сторону. Если я знаю эту систему, захватил ее, то и самолет приведу, куда мне надо. Мы тоже занимаемся защитой гражданских самолетов от террористов.
– Говорят, здесь мы зависим от иностранных поставок, значит, наши системы уязвимы?
– В рамках импортозамещения цель – полностью оснастить отечественной авионикой гражданские и военные самолеты.
Однако продукция наших предприятий – это еще и бортовые системы навигации и, безусловно, системы и средства государственного опознавания летательных аппаратов «свой-чужой». И мы сохраняем лидирующие позиции в оборонно-промышленном комплексе (ОПК) по этому направлению.
– Сейчас разрабатывается российская система государственного опознавания «свой-чужой». Аналог есть у США и стран НАТО. У кого «круче»?
– Любое излучающее средство сегодня пеленгуется. Но только США и Россия имеют собственные системы госопознавания, которые постоянно совершенствуются.
Сейчас в США совместно со странами НАТО разработана новая система МК-12А, которая обладает более высокими информационными возможностями. Мы также ведем работы по созданию системы государственного опознавания нового поколения, которая наряду с повышением информационных возможностей будет превосходить зарубежные системы по скрытности и помехоустойчивости работы в условиях РЭБ. Это существенно повысит ее эффективность.
– Гонка систем бесконечна, куда она ведет?
– Она всегда бесконечна, как и конфликт интересов. Это нормальное развитие щита и меча. Противник делает хорошие радиоэлектронные комплексы, мы – средства противодействия им. И наоборот. Так и развиваемся в единстве и борьбе противоположностей.
Например, следующим витком развития техники СВЧ (сверхвысокочастотного излучения) является радиофотоника, использующая вместо электронов кванты электромагнитного поля оптической частоты – фотоны. Радиофотоника позволяет создавать радиочастотные устройства с параметрами, недостижимыми для традиционной электроники благодаря тому, что фотоны, в отличие от электронов, не имеют массы покоя и заряда, что дает потенциально сверхвысокое быстродействие и уникальную помехоустойчивость.
Это перспективное научное направление, достижения в котором создают условия для осуществления научно-технического прорыва и практического перехода к шестому технологическому укладу.
Новейшие технологии позволят России уже в 2020-х годах создавать эффективные и продвинутые приемо-передающие устройства, радиолокационные станции, комплексы радиоэлектронного подавления, которые придут на смену существующим. У радиофотонных систем будет уникальная устойчивость к электромагнитным импульсам, которые возникают, например, при близких ударах молний или при солнечных и магнитных бурях.
– А беспилотники, самолеты-амфибии, оборудованные РЭБ, насколько востребованы внутри страны в промышленных масштабах? Кто их заказчики?
– На беспилотниках и на самолетах-амфибиях мы устанавливаем комплексы бортового оборудования либо их элементы. Наш интерес состоит в том, чтобы такого рода летательные аппараты производились у нас в стране. Чем больше они будут развиваться, тем больше мы будем поставлять собственного оборудования.
– Как оцениваете их долю в системе вооружений?
– Рынок сегодня достаточно большой. В оборонных отраслях США, Англии, Франции, Израиля, Германии, Китая и других развитых в экономическом отношении стран Америки, Европы и Азии это направление является одним из бурно развивающихся.
По прогнозам, объемы продаж беспилотных летательных аппаратов (БЛА) только в Азиатском регионе до 2025 года могут составить 18 млрд долларов, причем 13 млрд из них придется на Китай. В США на БЛА военного назначения сегодня тратится примерно 8 процентов от всех ассигнований на закупку авиатехники, и почти каждый второй выпускаемый летательный аппарат является беспилотником.
– А какие БЛА наиболее перспективны?
– Для ВВС нашей страны это беспилотники, которые способны обеспечить прикрытие тактических групп наших самолетов, действуя как из зон дежурства, так и из их боевых порядков.
Спрос на такие БЛА со стороны прежде всего Минобороны России, а также и на международных рынках вооружений растет. При этом закупки комплектующих для такой высокотехнологичной техники, как РЭБ, за рубежом для нужд Минобороны исключены. Так что при разработке и производстве ориентироваться будем в основном на отечественных поставщиков комплектующих изделий.
– Сколько человек занято в «отрасли РЭБ»? Инженеров, конструкторов новой формации?
– В создании техники РЭБ задействованы около пяти тысяч человек, большинство – разработчики.
– Чем они отличаются от прежнего поколения? Наверное, более продвинутые, ведь с двух лет с компьютерами на «ты»?
– На мой взгляд, знание компьютера не является признаком учености. Компьютер, по сути, инструмент. Как и другие гаджеты, андроиды. И они так быстро развиваются, так быстро меняется их программное обеспечение, что пользователь вместо того, чтобы созидать, изучает саму эту технику.
А ученый – это прежде всего тот, кто, занимаясь созданием нового результата, должен изучать то, что было написано до него. Нынешнее поколение, к сожалению, за тем, чтобы решить любую задачу, которую ему ставишь, лезет в Интернет. Интернет имеет кучу противоречий. А есть еще фундаментальные книги, созданные академиками, математиками, которые нельзя обойти.
– Юрий Иванович, имеют ли разработчики авторское право на результаты интеллектуальной собственности в рамках оборонного заказа?
– На 95 процентов наши инженеры выполняют государственный оборонный заказ по закрытой тематике военного назначения. Результаты этой деятельности принадлежат государству в лице заказчика. Что иногда не совсем идет на пользу предприятию-разработчику. Заказчику не с руки заниматься коммерциализацией интеллектуальной собственности, потому что лучше разработчика с этим справиться никто не сможет.
Сложности связаны в первую очередь с формированием и накоплением интеллектуального потенциала организации-разработчика. По сути, у институтов, кроме мыслящих людей и «стульев», ничего нет.
Что касается продукции гражданского назначения, то здесь особых проблем нет, поскольку все определяет, кто быстрее, дешевле и эффективнее свою продукцию сделает, разрекламирует и продаст.
– А для «гражданки» в сфере радиоэлектронных технологий сейчас есть разработки?
– Да, и значительное количество. Например, это касается энергоснабжения. Нашими предприятиями разрабатывается оборудование для быстрой зарядки аккумуляторов, в том числе для электромобилей.
Есть медицинское электронное направление – диагностика, специализированные радиоуправляемые кресла, на которых удобно передвигаться больным людям с ограниченными двигательными возможностями.
– Каким будет театр военных действий через 50 лет, через 100?
– Прежде всего это будет борьба роботов. Кстати, роботы управляются через радиоэфир, поэтому это будет и борьба электронных технологий между собой.
Задача – не дать роботу «подняться», подавить его линию связи и т.д. Сегодня крылатая ракета уже по сути является роботом. Она сама пошла, сама определила местоположение, сопоставила цели.
Первыми на поле боя будут применяться роботизированные системы, управляемые человеком. Их первоочередная задача – уничтожение военной инфраструктуры и оружия противника, а живая сила будет вводиться на поле боя после этого в ключевые моменты операции (боя), когда угроза жизни для людей сведется к минимуму.
При этом количество боевых роботизированных средств может возрасти до 80%. Но сама суть военной силы и РЭБ не изменится. Поэтому это всегда сдерживающий противника фактор.
– А с гиперзвуковыми самолетами, которые сейчас разрабатываются, средства РЭБ совместимы?
– Гиперзвук и радиоэлектроника находятся пока в противоречии. Но раз появился гиперзвук, лучшие ученые думают, как их совместить.
– Космос, Луна, Марс… Какую роль в их освоении играют РЭБ-разработки?
– Вся техника РЭБ относится к области высокотехнологических передовых разработок и в этом смысле приближает нас к Луне и Марсу. Например, если ученым уже удалось применить арсенид галлия для создания солнечных батарей, то почему не сделать с использованием аналогичной элементной базы компактную, но сверхмощную космическую антенную решетку для контроля за космическим пространством? В настоящее время передовые наработки в области РЭБ могут внедряться в космическую отрасль, и наоборот.
Источник: Российская газета