Кризис в сфере редкоземельных металлов подтверждает, что эпоха цепочек поставок, ориентированных исключительно на экономическую эффективность, для стратегических материалов подошла к концу. В то время как западные лидеры предпочитают говорить о «снижении рисков» — целенаправленном сокращении критически важных зависимостей, — позиция Китая вынуждает их действовать более жёстко.
Режим лицензирования, который даёт Пекину беспрецедентное представление о составе материалов и технологических планах передовых западных компаний, служит инструментом для сбора разведданных.
Отраслевые аналитики утверждают, что, открыто используя своё доминирующее положение в качестве оружия, Пекин может в конечном счёте получить обратный эффект: подорвать доверие, необходимое для коммерческих отношений, и предоставить западным правительствам политическое обоснование для масштабных долгосрочных инвестиций, необходимых для создания альтернативных цепочек поставок.
Однако для восстановления сложной инфраструктуры «от шахты до магнита» потребуется преодолеть последствия десятилетий отсутствия опыта, а также справиться со значительными экономическими и экологическими препятствиями. По оценкам, этот процесс займёт десять лет или даже больше.
«Преимущества сотрудничества в цепочке поставок с надёжными партнёрами ничем не заменимы, — говорит Шеннон К. О’Нил, старший вице-президент Совета по международным отношениям США. — Чем больше Вашингтон пытается действовать в одиночку, тем легче будет как друзьям, так и врагам одержать верх над Соединёнными Штатами — сегодня в торговле, а завтра, возможно, в войне».
Этот конфликт из-за редкоземельных металлов — ключевое поле битвы, на котором обозначаются линии разлома нового, разделённого на две части глобального экономического порядка: один ориентирован на Китай, а другой — на США и их союзников.
Прошло шесть месяцев с тех пор, как Китай в последний раз использовал своё доминирующее положение в сфере редкоземельных металлов, чтобы противостоять угрозе введения тарифов и технологического контроля со стороны администрации Трампа.
В то время речь шла о предоставлении Китаю доступа к высокотехнологичным инструментам автоматизации проектирования электроники (EDA), которые правительство США хотело запретить компаниям продавать Китаю. После того как правительство Китая ввело экспортный контроль, США пошли на уступки и разрешили ограниченный доступ к программным инструментам.
Расширение в этом месяце экспортного контроля над редкоземельными элементами (РЗЭ) знаменует собой ключевую, но предсказуемую эскалацию стратегического соперничества между Пекином и Вашингтоном.
Эти меры превращают группу из 17 химически уникальных металлов — важнейших компонентов всех современных технологий, от истребителей F-35 до новейших инструментов для травления полупроводников, — в основной инструмент геоэкономической политики.
Основная проблема заключается не в геологической нехватке этих элементов, которых относительно много в земной коре, а в чрезмерной концентрации мощностей по их комплексной переработке и аффинажу в руках одного стратегического игрока — Китая. Такая концентрация создала критическую точку, которую Пекин теперь явно готов использовать в политических и стратегических целях.
Чтобы по-настоящему осознать последствия такого значительного доминирования, необходимо понять его причины. Это поможет подчеркнуть важность сотрудничества между правительствами, учёными, промышленными предприятиями и другими заинтересованными сторонами.
Китай контролирует ошеломляющие 85–95 % мировой переработки и рафинирования редкоземельных элементов, а также более 90 % производства высокопроизводительных постоянных магнитов. Это включает в себя практически полную монополию на переработку тяжёлых редкоземельных элементов (ТРРЭ), таких как диспрозий и тербий, которые необходимы для высокотемпературных применений в оборонной промышленности и производстве электромобилей.
Десятилетия государственной политики привели к созданию почти монополии на переработку 17 важнейших полезных ископаемых. Новые меры экспортного контроля превращают это доминирование в явный инструмент геоэкономического принуждения, препятствующий развитию обороны, искусственного интеллекта и глобального перехода к «зелёной» экономике.
Превосходство Китая в сфере производства редкоземельных металлов — это не просто следствие наличия ресурсов или рыночных сил. Это результат продуманной промышленной стратегии, которая разрабатывалась десятилетиями и систематически реализовывалась государством.
Начиная с 1980-х годов Пекин выделял значительные государственные средства на исследования и разработки в области редкоземельных элементов в рамках таких программ, как «Программа 863» и «Программа 973». Важно отметить, что в 1990 году правительство официально объявило редкоземельные элементы «защищённым стратегическим ресурсом», что свидетельствует об их ключевой роли в национальной стратегии.
На протяжении 1990-х и 2000-х годов Китай захватывал мировые рынки, используя низкую стоимость рабочей силы и, что особенно важно, мягкие экологические нормы. Эта стратегия «экологического арбитража» позволяла китайским производителям предлагать редкоземельные элементы по ценам, с которыми не могли конкурировать западные компании, ограниченные более строгими экологическими стандартами. Механизм ценообразования напрямую привёл к упадку крупных американских производителей, в том числе Molycorp в Калифорнии.
Истинное стратегическое влияние Китая связано не с добычей полезных ископаемых, на долю которой приходится примерно 69% мирового производства, а с его почти полной монополией на сложных промежуточных этапах цепочки поставок.
Дешевизна переработанных материалов привела к тому, что Пекин создал «ловушку для переработки», систематически препятствуя западным инвестициям в сложную, дорогостоящую и экологически опасную инфраструктуру, необходимую для переработки концентратов в пригодные для использования металлы и магниты.
Меры экспортного контроля, объявленные в октябре 2025 года, представляют собой намеренный переход от пассивного доминирования на рынке к активному использованию в качестве оружия.
Центральное место в новых правилах занимает порог в 0,1 %: положение, согласно которому любая компания, китайская или иностранная, должна получить экспортную лицензию от Пекина на продукцию, в которой доля редкоземельных элементов китайского происхождения составляет 0,1 % или более от общей стоимости продукции.
Эксперты в области промышленности предупреждают, что технологическим компаниям будет «крайне сложно» доказать, что такие компоненты, как современные чипы, не соответствуют этому требованию, что создаст огромную нагрузку в плане соблюдения нормативных требований.
Новые правила также расширили сферу контроля, включив в неё не только сырьё, но и дорогостоящую продукцию последующих этапов производства, такую как постоянные магниты, а также технологии и оборудование, используемые для переработки и производства. Очевидно, что это сделано для того, чтобы замедлить усилия других стран по созданию независимых перерабатывающих мощностей.
Кроме того, правила предусматривают экстерриториальное применение, аналогичное правилу США о прямых иностранных инвестициях (FDPR), и распространяются на товары иностранного производства, содержащие китайские редкоземельные материалы или изготовленные с использованием китайских технологий.
Министерство торговли Китая публично заявило, что эти меры необходимы для «защиты национальной безопасности», предотвращения «незаконного использования в военных целях» его ресурсов и обеспечения «стабильности глобальных промышленных цепочек и цепочек поставок» Однако многие считают, что эти меры были приняты в расчёте на то, чтобы получить рычаги влияния в торговых переговорах с администрацией Трампа, которые имеют большое значение, и добиться таких уступок, как «полная отмена тарифов и технологического контроля».
Решение Китая представляет собой прямую и ощутимую угрозу для основополагающих секторов западной экономики. Один аналитик назвал потенциальное воздействие «экономическим эквивалентом ядерной войны».
Полупроводниковая промышленность крайне уязвима. Редкоземельные металлы необходимы для производства мощных неодимовых магнитов, которые используются в прецизионном оборудовании для изготовления полупроводниковых пластин, а оксид церия является основным абразивом для химико-механической обработки (ХМО) — процесса полировки, необходимого для производства микросхем. Индивидуальный подход к таким чувствительным отраслям, как производство передовых полупроводников и систем искусственного интеллекта, порождает значительную неопределённость.
«Это экономический эквивалент ядерной войны — намерение уничтожить американскую индустрию искусственного интеллекта», — сказал Дмитрий Альперович, соучредитель аналитического центра Silverado Policy Accelerator. Если эта мера будет реализована в агрессивной форме, она может привести к рецессии в США, учитывая важность капиталовложений в искусственный интеллект для экономики.
Для США и их союзников это кризис национальной безопасности. РЗЭ являются критически важными компонентами современной военной техники, включая радары, гидролокаторы, системы лазерного наведения и электрические двигатели. Зависимость от них повсеместна: каждому истребителю F-35 Lightning II требуется более 400 кг (900 фунтов) редкоземельных материалов, а для электродвигателей одной подводной лодки класса «Вирджиния» требуется около 4200 кг (9200 фунтов). Явная политика Китая по отказу в выдаче экспортных лицензий конечным военным потребителям представляет собой «потенциально разрушительную угрозу» для западных цепочек оборонных поставок, рискуя привести к «дефициту истребителей» или нехватке боеприпасов.